Сколько уже прошло времени с исчезновения Сэра Йозефа сложно было посчитать. Выбравшись из Невервинтера в середине весны, Кали, казалось, провела самые холодные недели, скитаясь по северу Фаэруна. И только теперь чувствовала, что ночи становились немного теплее, а небо над Высоким лесом по-летнему глубоким и темным.
В чащах загадочного и опасного леса, Кали, тем не менее, ощущала себя в большей безопасности, нежели близ фермерских поселений, куда так или иначе доставали руки политических сплетен и военных указов. Немногим беднякам приходило в голову связываться с уставшим путником, но были и такие, кто надеялся поиметь свою награду за голову опасного дезертира. Поэтому просить ночлега у измождённых бедностью жителей севера Кали совсем не хотела, предпочитая горячей пище лесные ягоды и коренья. Наверное, она сильно похудела за время путешествия, и при встрече Капитан ласково обнял бы её и по-отечески укоризненно спросил, зачем так себя истязать, да ради чего?
- Да ради чего?
Кали вдруг замерла, растерянно обронив эти слова, словно ягоды из ладони. Она сидела на коленях  позади высокого куста морозной ежевики, наполняя неглубокий кошель завтраком, обедом и ужином. В Высоком лесу было достаточно пищи для умелого охотника, но догнать без лука и стрел зайца или придушить своими руками кабана Кали точно не сумела бы, особенно в своём истощённом состоянии. А мучить животных, да расходовать остатки сил совсем не хотелось.
После встречи с монахами её ордена прошла, наверное, уже неделя. Неделя с тех пор, как ей удалось плотно поужинать у костра, отдохнуть и почувствовать себя в кругу семьи. Одним из наиболее простых выходов из сложившейся ситуации было бы, конечно, вернуться в стены ордена солнечной души и спрятаться там, пока её имя в очередной раз не забудут. Жить стезёй отречения от мирской суеты, наедине с собственными мыслями и ждать конца, неминуемого конца, загибаясь от отчаяния и самоистязаний, что оставила единственного любимого человека без помощи. Не тому учит Латандер, не тому.
Обшарив листву в корнях деревьев близ зарослей морозной ежевики, Кали нашла несколько грибов, подрезала их коротким ножом и закинула поверх ягод в сумку. Наскоро подкрепившись, девушка-монах отправилась вперёд по заросшей тропе, рассчитывая одолеть за день хотя бы пару дюжин километров. Лишь к вечеру, едва разбирая в сумерках дорогу, Кали наконец завернулась в свой походный плащ и примостилась поспать под низко свисающей кроной покосившейся сосны. Сквозь сон было слышно, как выпорхнул из гнезда филин и аухнул на весь лес о наступлении ночи, а спустя пару минут все лесные шорохи затихли. Высокий Лес окутал сон.

Во сне Кали посетил целый сонм разных образов - проснувшись, она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь видела столь яркий сон. Все что было в этом сне, настолько врезалось в память, что она могла бы сразу же сесть и записать его во всех подробностях.
Она оказалась в храме своего бога. Место было незнакомым и вопреки обычной церковной помпезности, этот храм поражал своей простотой и изяществом линий. Сквозь широко распахнутые окна лился ослепительный свет, в лучах которого появился человек в золотом одеянии. Он искрил и светился насквозь, протягивая к Кали свои широкие ладони. Он выглядел как жрец Латандера, но где-то внутри Кали понимала, кто он на самом деле. Она протянула к нему руку, и их пальцы соединились. Жрец безмолвно улыбнулся, согревая её руку своими, отчего сердце наполнилось теплом и надеждой.
"Не будь слепа в своих поисках, - заговорил с ней Солнечный Лорд, - выбери ту тропу, что выведет из Тьмы. Мир Абер-Торила нуждается в деяниях моих помощников, и Я прошу тебя выйти из Тени."
С волнением, Кали заглянула в лицо жреца и увидела предостережения о неминуемой опасности, которая намного важнее её собственных целей. Он словно предупреждал не отворачиваться от тех, кому необходима её помощь.
Сияние одежд жреца и исходящий отовсюду свет становились нестерпимо обжигающими, Кали одёрнула руку и прикрыла глаза, и в то же мгновение её выбросило из прекрасного видения. Сквозь плащ вдруг врезались в спину хвойные иголки, а прохладный ночной воздух наполнил рот. Распахнув глаза, она обнаружила себя в лесу, под сосной и в кромешной темноте, к которой не сразу привыкли глаза после яркого видения. К её глубочайшему удивлению, слух уловил какую-то мелодию, призывно манящую её из чащи леса.
Когда девушка окончательно отряхнулась от остатков сна, она обнаружила, что проспала совсем недолго, и луна ещё плыла высоко над верхушками деревьев, освещая неширокую тропу. Закрыв лицо руками, Кали ещё недолго пролежала на земле, прислушиваясь к мелодии и к ощущениям собственного тела. Неприятное возбуждение от того, что где-то неподалёку есть живые существа сильно охладило первые впечатления от видения. Вдруг ей захотелось завернуться в свой плащ с головой и прикинуться мёртвой, чтобы ничего не делать. Да, она очень ждала какого-то знака свыше, чтобы знать, что вообще делать со своей жизнью, но Латандер, оказывается, не любит плоских намёков.
Немного успокоившись и усмирив биение сердца, Кали вдруг страшно обрадовалась. Её посетило первое в жизни божественное озарение, и такое яркое, насыщенное, не то, каким их описывают старые монахи. Кали прижала к лицу ладонь, которую держал во сне жрец, и как будто снова почувствовала тепло, что он передал ей, а помимо этого, словно забрал всю усталость и вдохнул в неё новую жизнь.
В то время что Кали собиралась с мыслями, музыка стала призывнее, либо ей так казалось из-за чувства вины перед Солнечным Лордом. Не каждый день он вмешивается в её личные дела - хватит валять дурака, иди и делай, что тебе говорят! Поднимаясь с земли, она вспомнила и другие детали сна, которые сперва ускользнули из вида; Кали задумчиво встала на освещённую луной тропу и, кажется, даже увидела вдалеке свет костра. Её совершенно точно вели именно туда, но предостережения Солнечного Лорда не на шутку смутили - где-то там её ждёт существо, нуждающееся в помощи.
Кали понравилось вызывать в памяти момент, когда жрец взял её за руку, она улыбалась себе под нос, решительно шагая по направлению к источнику музыки. Наконец она приближалась к поляне, на которой и сидели музыканты у костра. Оставаясь в лесной тени, Кали прислушалась к разговорам: там, где слышна музыка, должны быть и песни.

В многолюдном зале трактира стало тихо, как на кладбище, когда Маара распахнула дверь и остановилась на пороге, стряхивая дождевые капли с плаща. В Угрюмой Чаще день ото дня не прекращало лить, да и на реке Крови Сердца моросил мелкий дождь. Только дождь, да еще сумка с добычей, оттягивающая плечо, загнали Маару под крышу. Последние месяцы ей не везло с работой, а все, что она сумела вынести из пещер в Звездных горах – груда драгоценных камней и пара заплесневелых книг со слипшимися страницами, которые сгодятся в лучшем случае на растопку костра. Эту добычу Маара не назвала бы богатой, но, все же, лучше, чем ничего. Хватит на несколько ночей в трактире и выпивку. А напиться хотелось.
Проклятый демонорожденный, которого уже заждались в Бааторе – или куда там попадают рогатые ублюдки? – затащил ее сюда, пообещав золотые горы. А взамен попросил всего ничего – тащить свою и его долю добычи и рубить головы всем, кто вздумает помешать им обчистить пещеры. И все шло неплохо – до тех пор, пока за одним поворотом им не встретился зеленый дракон. Похоже, чешуйчатая гадина ждала добрых сто лет, чтобы облить кого-нибудь волной адского пламени. К счастью, Маара оказалась быстрей на сотую долю секунды. Откатившись в сторону, она успела увидеть, как от плевка драконицы оплавились камни. И возненавидеть драконов на всю оставшуюся жизнь. А ее наниматель, воспользовавшись тем, что драконица переключилась на Маару, развернул свиток и шагнул в портал. И когда магический круг схлопнулся за ним, Маара впала в ярость. Впрочем, это совсем не помешало уносить ноги из пещеры. Ничего, она запомнила рожу проклятого полудемона, а его заковыристое имя написано на ее контракте, где-то на дне сумки. Она отыщет рогатого ублюдка и объяснит ему, что он был не прав, бросая ее наедине с драконом. Как только выберется отсюда.
Тишина была гнетущей, как стрела, направленная в грудь. Добрая сотня метких эльфийских стрел. Несколько пар чуть раскосых глаз глядели на Маару. Эльф, сидевший ближе всех к выходу, медленно и бесшумно обернулся к ней. Кто-то со стуком поставил глиняную кружку на столешницу, нарушив тишину.
Что ж, это не худший вариант – первым звуком мог стать скрежет меча о ножны или треск натянутой тетивы. Или, что еще хуже – шепот смертельного заклинания. Маара перевела дыхание и расслабила пальцы, до боли сжавшие рукоять секиры. Могло быть и хуже. В приоткрытую дверь прошел Лут, шлепая мокрыми лапами по полу. Его появление встретили равнодушно. Многие отвернулись от двери. Возобновились разговоры.
Трактирщица оказалась эльфийкой – как и половина Высокого Леса. Выглядела молодой, хотя могла быть и преклонных лет – по остроухим сразу не поймешь. Длинные волосы забраны в высокий хвост, а в заостренном ухе покачивалась серебряная серьга.
Она лишь слегка приподняла бровь, когда Маара выложила на стойку горсть драгоценных камней. По ее взгляду Маара догадалась, что переплатила, но решила не торговаться. Лут встал на задние лапы и положил голову рядом с локтем Маары, пока эльфийка перебирала тонкими пальцами камни, кое-где царапала ногтем и чуть было не пробовала на зуб. Наконец, она кивнула и сгребла камни.
- Собаку можешь оставить при себе, - хмуро произнесла трактирщица. Драгоценностей Маары хватило, чтобы эльфийка потерпела ее в своем трактире, но, похоже, она была не из тех, кто будет изображать, что рада принять под своей крышей врага. Даже если этот враг хорошо платит. – Что будешь?
- Кружку пива и миску сырого мяса, для начала.
Эльфийка презрительно изогнула бровь. Маара не была псиоником, но сейчас могла бы угадать, что подумала трактирщица. Но что-то подсказывало, что о ней не стали бы думать хорошо, даже закажи она цветочную пыльцу и утреннюю росу – или что там обычно едят эльфы?
Трактирщица обернулась к приоткрытой двери и что-то прокричала туда на мягком певучем наречии. Даже в третьесортном трактире, с заплеванным полом и заколоченными окнами, слова звучали, как песня. Пусть и значить они могли что-то вроде: «Гребаный полуорк хочет гребаного пива и гребаного сырого мяса. Поворачивайся живо… впрочем, слишком не торопись.» Эльфы могли быть прекрасными где угодно – этого у них не отнять. Ей что-то ответили.
- Надеюсь, ты один, - проворчала эльфийка.
- Одна, - поправила ее Маара, потрепав по голове Лута, - Не считая его.
Эльфийка выразительно пожала плечами, показывая, что ее не волнуют такие тонкости. Спрашивать ничего не стала - и хорошо. Самым лучшим качеством торговцев и трактирщиков Маара считала равнодушие к личной жизни клиентов.
Женщина в обществе орков, как правило, оставалась служанкой своего мужа и матерью множества серокожих детей. Это всегда удивляло Маару. Не раз она задавалась вопросом: что было бы, если женщины орков имели столько же свободы, сколько любая илусканка, вроде ее матери. Должно быть, орки смогли бы завоевать весь мир. Хорошо, что это не так.
В ожидании своего заказа Маара заняла отдаленный столик – он вскоре опустел – двое остроухих торопливо допили остатки пива и ушли на верх. Лут устроился у ее ног и положил голову на лапы.
За единственным окном, не заколоченным, но затянутым слюдой, давно было темно. Редкий дождь шелестел листвой. Эльфы умеют строить дома, не отнимая место у природы – вековые деревья окружали трактир, а их ветви заглядывали в окна.
Итак, она застряла посреди Высокого Леса, полного эльфов. И каждый из них скорей плюнет ей в пиво, чем возьмет ее на работу. А у нее осталась какая-то пара золотых и горстка драгоценных камней, которых хватит аккурат на то, чтобы не умереть с голоду, но отравиться местной едой. Пора выбираться отсюда.
Будто почувствовав ее настроение, Лут положил голову ей на колени. Маара рассеянно почесала его за ухом. Она обойдет Звездные горы с севера и направится к Берегу Мечей. Дом, милый дом… Маара была не из тех, кто плачет, едва услышав «Ветер домашнего очага». Она вот уже десять лет не была в маленькой рыбацкой деревушке, где осталась ее мать, отчим, три сводных сестры и брат. И рассчитывала не появляться там еще столько же. Перебирая мокрую собачью шерсть, она думала о Уотердипе – там, где туннели под горой, кишащие чудовищами, которых не увидишь и в страшном сне, мало кто придает значение тому, что ты полуорк. Она попытает удачи там. Или отправится по торговому пути в Невервинтер и дальше – к Лускану.
Пора выбираться отсюда.

Собравшиеся у костра существа зачаровывали, их движение казалось сперва хаотичным, а потом и вовсе напомнило танец. Каждый занят своим делом, пусть это дело и заключается в том, чтобы чесать языком. Одни занимались приготовлением пищи, другие музицировали и плясали, словно расположились не в глуши самого таинственного леса Фаэруна, а где-то на главной площади во время ярмарки. Кали какое-то время вглядывалась в лица и детали, но так и не обнаружила ничего знакомого - хороших приятелей из всевозможных представителей Торила у коренной жительницы Невервинтера к сожалению так и не завелось. В своих недолгих скитаниях она встречала и гномов, и различных эльфов, но сердечной дружбы не стремилась заводить, чтобы лишний раз не отягощать другим жизнь своими проблемами.
Чувствуя навязчивое тепло от огня и собравшейся компании, Кали всё-таки осторожно вышла из тени леса и постаралась придать своему перекошенному от смущения лицу подобие естественной улыбки. Компания приветливо отозвалась на новую участницу вечеринки и поглотила её шумными разговорами и предложениями о еде и выпивке. Перед глазами Кали завертелись какие-то похожие друг на друга эльфы, зазвенела полевая кухня, а в мерцании пламени заиграло в кубках вино. Голова закружилась от того, как стремительно меняются события ночи: то, что мучило Кали ещё прошлым вечером, уже безвозвратно ушло и сменилось беседами ни о чём с новыми знакомцами. Её угощали тёплым эльфийским хлебом и ароматными напитками, от которых ночное небо вертелось сначала по часовой стрелке, а потом вдруг против.
В гвалте голосов и бесед Кали уловила странное для себя сочетание "полночный прыжок", но окружающие как-то ловко уходили от ответа, что же это значит. И хотя девушка не ощущала даже малейшей угрозы от собравшихся вместе путников, ей бы хотелось выведать эту деталь. Симпатично улыбающиеся эльфы как-то хитро посматривали на неё и подливали в кубок вина, словно Кали оказалась неподготовленным слушателем для чужой тайны.

Через некоторое время Эвели вырвалась из своей меланхолии, вновь окидывая взглядом поляну Полночного Прыжка и ее внимание привлекла новая персона, которую она явно раньше не видела - высокая светловолосая и очень привлекательная женщина. Ее смущенное лицо выделялось из толпы хитрых и лукавых лиц участников празднества в честь Эревана Илесира и казалось, будто она чувствует себя не в своей тарелке. Эвели откровенно и беззастенчиво рассматривала молодую женщину несколько минут, но так и не сумела сделать каких-то определенных выводов.
Пожав плечами и снова посмотрев на огонь, эльфийка заиграла новую мелодию, запевая одну из собственных песен, а не популярные общеизвестные мелодии, которые звучали до этого.
Мотив никогда не дробится на звуки.
Мелодия льётся подобно волненью,
Подобно признанью... И в лёгком смятенье
Скользят по аккордам проворные руки.
А музыка вдаль убегает, в пространство,
И полнится мир тихим шелестом строчек.
Стремленье и нежность, призыв к постоянству -
Как гроздья созвучий, венки многоточий.
И видятся лишь неземные мечтанья
Душе в этих звуках призывно-манящих:
Здесь жажда творенья, покой созиданья,
Здесь память о прошлом и сон в настоящем.
(с) Л. Гайдукова

Разговоры текли рекой, передавая то старые сплетни, то последние новости, касающиеся, правда, абсолютно неизвестных Кали личностей. Между собой эльфы начали называть её паладином, а она в свою очередь не противилась. Особо представляться не очень-то хотелось, да и кому какая разница, кто она, тем более в сообществе тех, кому эти титулы и звания не принципиальны. Видимо, армейская выправка выдавала в ней воина, чтобы сделать такое предположение. А вот монахи довольно редкие путники в этих краях, не считая встреченных не так давно членов ордена Солнечной Души.
Кто-то окликнул Кали со стороны и тронул за плечо. Её пригласили сесть по другую сторону костра, где молодой гном заискивающе поигрывал остатками вина в бутылке. Устроившись на чужой подстилке и подвернув под себя ноги, девушка вытянула к огню руки, и как это делают все замерзшие путники, и зябко поёжилась - на этом краю поляны было чуть холоднее, видимо, ветер относил тепло костра в другую сторону. Примащивая свою пятую точку поудобнее, Кали прислушалась, о чём говорят соседи, как рядом раздалось звучание мандолины, так популярной в южных пригородах Невервинтера. Вылавливая из гула разговоров мелодию, Кали заворожённо потянулась к источнику звука и придвинулась поближе к эльфийке с инструментом в изящных руках. Затем та начала напевать какую-то неизвестную Кали песню, усердно извлекая звук за звуком из мандолины, и, казалось, не замечала ничего вокруг себя. Окружающие стали говорить чуть тише, кто-то вовсе замолк, слушая игру и песню девушки, звон посуды и шум костров стали затихать, или просто уходили на второй план.
Кали затягивало уже всё это действо, она не сводила с певуньи глаз, уже почти не разбирая, что она напевает, а та в свою очередь абсолютно погрузилась в игру. Но стоило эльфийке поднять от инструмента лицо, как они встретились глазами, и Кали благожелательно улыбнулась в ответ. И тут острая и внезапная мысль озарила в её сознание, как пущенная стрела со свистом воткнулась в голову - Латандер в сияющих одеждах берёт её руку в свою и говорит - "помоги тому, чью песню услышишь". Кали вздрогнула и украдкой огляделась по сторонам - вокруг танцевали, ели, пили и веселились различные существа, жители леса, и каждый мог бы горланить какую-нибудь частушку или напев, но запела только она - Кали перевела взгляд на девушку с мандолиной - Солнечный Лорд привёл её сюда и усадил за этот праздничный пир, чтобы познакомить именно с этим эльфом.
Успокаивая поднявшееся внутри возбуждение, монах сделала пару дыхательных упражнений, сняла с лица маску безудержного религиозного экстаза и сделала вид, что ничего не произошло. К моменту, когда эльфийка доиграла свою песню, в голове у Кали созрел гениальный по всем параметрам план.
Дождавшись, когда мандолина умолкнет, Кали вздёрнула руку со своей чашей с вином вверх и заполнила образовавшуюся тишину воодушевляющим возгласом "За музыку и красоту!", а окружающие эльфы с энтузиазмом подхватили тост. Звеня своим кубком о чужие, Кали добродушно поглядывала на эльфийку сквозь лес поднявшихся рук тех, кто желал чокнуться с самой музыканткой.

Все это было очень странно, раньше Эвели не чувствовала такого как в последние несколько часов. Мир вокруг нее словно складывался из кусочков мозаики, но кто вращал этот калейдоскоп, эльфийке было неведомо. Она просто чувствовала, что словно держит в руках клубок, незримые нити которого опутали ее саму и тянут куда-то вперед в неизведанное. Сейчас она остро почувствовала, что одна такая нить протянулась сквозь веселящуюся толпу и достигла высокой светловолосой незнакомки.
Лунная эльфийка поднялась со своего места и отложив мандолину, взяла в руку услужливо протянутый кем-то кубок с вином. Снисходительно и отстраненно улыбнувшись эльфу, который принес ей вино, девушка ловко и изящно обогнула всех стоящих на пути и оказалась рядом с произнесшей тост незнакомкой.
- Ваш тост был очень кстати, ведь музыка и красота это неотъемлемая часть Полночного Прыжка, - она легко коснулась своим кубком, кубка молодой женщины. Эвели не стремилась к общению со своим полом, но оказавшись рядом с женщиной, напоминавшей паладина, она снова испытала то странное чувство - сопричастности к чему-то. Интересно, незнакомка тоже ощущала это или может она сама была причиной возникшей взаимосвязи? Это определенно стоило выяснить. - Мое имя Эвели Неррель, я бард и путешественник, как и все,  волей Эревана Илесира, забредший на огонек Полночного Прыжка. Мы ведь с вами никогда не встречались прежде?

«Нужно было не выпендриваться и заказать медовуху» - подумала Маара, разглядывая желтоватую пивную пену. Даже если постараться, она не найдет там плевок. Тарелку с мясом она поставила на пол, перед носом Лута, и он тут же аппетитно захрустел костями.
Пиво неожиданно оказалось сносным. Она покосилась на трактирщицу, которая меланхолично протирала кружки за стойкой. По ее усталому взгляду было понятно, что ей уже наплевать на постояльцев – и на полуорка с огромной собакой, в том числе. Ночная темнота за окном стала густой, как плотное толстое одеяло. Зевали даже эльфы. Кто-то впал в дремоту, отставив недопитую кружку.
Веки стали тяжелыми. Вставать не хотелось, и Маара откинулась на спинку стула и прикрыла глаза, вслушиваясь в затихающий шум в зале трактира. Кто наигрывал на лютне – не мелодия, а просто беспорядочные аккорды. У ног возился Лут, терзая крупную кость. Тут спокойно.
Слишком спокойно. Маара не была провидицей, но сейчас ей показалось, что все это – лишь преддверие крупных неприятностей. Предчувствие было внезапным, как нож, уткнувшийся в бок в городской толчее. Куда-то пропала дремота. Маара оглядела зал – несколько эльфов, одинокий кентавр, ковыляющий на конюшню, полурослик, сидящий на специально для него поставленном высоком стуле возле барной стойки, трактирщица с острыми ушами…
Маара невольно нащупала кинжал, спрятанный за голенищем. Хотя в трактире было тепло, ее била дрожь. Она сомкнула ладони на кружке с пивом и перевела дыхание. Должно быть, это последствия встречи с драконицей. Маара никогда не пугалась в бою, зато страх догонял ее на привале.
Но это был не запоздалый ужас перед адским пламенем. Она не могла отделаться от мысли, что ее что-то ожидает. Не удивительно, когда ты в месте, набитом эльфами! И почему бы этому дурному предчувствию не появиться до того, как она сунулась в Высокий Лес?
Маара заставила себя успокоиться. Если следующим утром она не проснется на одном из девяти планов Баатора, то обязательно выберется отсюда. Эльфы могут передвигаться очень тихо, но пусть попробуют перерезать ей горло, не разбудив Лута!
Чувствуя ее настроение, волкодав положил голову ей на колени и заглянул в глаза. Маара рассеянно почесала его за ухом. Прикосновение к собачьей шерсти успокаивало и давало ощущение дома, где бы она ни находилась.

Фигуры собравшихся эльфов как столпились вокруг Кали, так и рассыпались обратно по своим насиженным местам, вдруг оставив её наедине с девушкой, на которую указал сам Латандер. Первый шаг к знакомству был сделан, но теперь казалось, будто он был слишком поспешным -  Кали не ожидала, что её жест будет расценен как прямое приглашение к разговору, и от неожиданности немного отстранилась от эльфийки, хотя и ответила на движение кубком. За длительное путешествие в одиночестве, она, казалось, растеряла навыки общения, и пресловутые светские беседы дались бы ей не так легко. Отхлебнув вина, она спрятала за упавшими на лицо прядями раскрасневшиеся то ли от алкоголя, то ли от смущения щёки, тем временем собирая в голове осколки своего плана. Типичное поведение мужчины в её привычном окружении позволяло напрямую обратить на себя внимание заинтересовавшей особы, огибая стеснение и робость, и не боясь быть отвергнутым,  за той лишь разницей, что Кали не требовалось никого кадрить.
- Да, я действительно случайный гость на вашей вечеринке. Меня зовут Кали, Кали Маа, но это почти и не имя даже, а прозвище, так что можете называть меня как вам удобнее.
Она заглянула в открытое лицо девушки и боясь ещё больше наговорить каких-нибудь путанных глупостей, похлопала по накидке, расстеленной на земле рядом с собой, приглашая сесть.
- Присаживайтесь, Эвели, и расскажите мне, ради всех добрых духов, что это за шабаш посреди леса.

Звонко рассмеявшись, серебряная эльфийка, уселась рядом с новой знакомой, аккуратно расправив юбку зеленого платья.
- Замечательное определение! - она сделала глоток вина и обвела рукой поляну. - Это называется Полночным Прыжком - веселое празднество, своеобразный ритуал в честь бога Эревана Илесира, именуемого так же Хамелеоном. Вот эти блестящие звезды с асимметричными лучами, что носят некоторые из присутствующих на своих одеждах - его символ. Мой бог любит шутки и шалости, а его догма: "Перемены и волнение - соль жизни", что очень мне близко. Я не жрица, ни в коем случае, и попала на это празднество впервые. Обычно сюда заносит лишь случайно, а точнее по воле самого бога. И он предпочитает зеленый цвет, - закончила она, снова разглаживая свою зеленую юбку.
Мимо девушек пронесся трессим, задев Кали пушистым хвостом и снова нырнул в толпу, мелькая между ногами танцующих. Эвели вспомнила белоснежного разноглазого Инея и слегка помрачнела, делая еще несколько глотков из кубка.

Плохо сколоченная дверь таверны распахнулась, ударившись о стену - прибывшие явно хотели заявить о себе, и в помещение ввалилась компания, представляющая с виду что-то среднее между бандой головорезов и следопытов. Шестеро хорошо вооруженных и крепких мужчин. Низкорослый блондин с бледными, ничего не выражающими голубыми глазами прошагал к стойке и принялся о чем-то разговаривать с эльфийкой-трактирщицей. Пятеро других были практически на одно лицо - со следами бессонных ночей, нездорового образа жизни и синяками разных калибров. Главарь блондин шарахнул кулаком по стойке, явно чем-то сильно недовольный. Эльфийка говорила тихо и спокойно, но ее руки, протирающие очередную кружку были напряжены, что выдавали явно проступившие костяшки пальцев. Она мотнула головой в сторону, где сидела Маара и мужчина резко обернулся, вперив бледные рыбьи глаза в наемницу. Сделав знак своим подельникам следовать за ним, он несколькими шагами пересек зал, оказавшись возле стола Маары и положив руки на кинжалы на бедрах, окинул ее оценивающим взглядом.
- Мы чертовски устали после драки с орками у реки, и что же мы видим, придя в ближайшую деревню... - Он недобро прищурился, и сплюнул на и без того не слишком чистый пол. - Единственная свободная сегодня комната в этой дыре, занята орчихой!
За его спиной выстроилась вся компания из пяти дружков-бандитов, кровожадно разглядывающих Маару.

Кали деликатно закивала, внимая собеседнице. Действительно, она могла бы и сама догадаться, кому посвящены эти мелькающие в толпе символы, - в Академии ученикам рассказывали о самых разных культах и религиях Фаэруна, но за годы службы в Невервинтере Кали сталкивалась только с самыми распространёнными из них. И помимо храма Латандера, по службе случалось посещать резиденции других божеств, благо, у неё не было каких-то предрассудков касаемо чужих поверий.
- Так вот почему тут так весело, - расплываясь в захмелевшей улыбке подвела черту Кали, - Эреван Илесир сам пригласил нас на свой пир!
Она рассеянно погладила по спине проскочившую мимо зверушку, но не дотянулась, а только коснулась кончика хвоста. Проводив животинку взглядом, Кали обернулась к Эвели и заметила перемену в её взгляде.
- Что же может печалить на празднестве Вашего божества? - снисходительно спросила она, наклоняясь к собеседнице и говоря чуть тише, чтобы их не подслушивали. Неужели это божество, - задумалась Кали, - не может самостоятельно оказать поддержку своим служителям, и ищет помощи служителей Бога Утра?

- …орчихой!
Плевок медленно протянулся в загустевшем воздухе, зацепившись тонкой ниточкой за губу, и упал на не слишком чистый пол. Маара проследила за ним глазами и уперлась вглядом в мокрое пятнышко.
А потом подняла голову. Мужчина, светловолосый, как и все северяне, взялся за кинжалы, глядя на нее. Этот взгляд, быстрый и цепкий – взгляд следопыта, - не понравился Мааре. За долю секунды мужчина мысленно ощупал ее мышцы, взвесил кинжал на поясе, оценил остроту секиры и длину клыков Лута.
Ее волкодав почувствовал угрозу – он поднялся на четыре мощные лапы и встал позади. Шерсть на его загривке встала дыбом. Он глухо зарычал и Маара успокаивающе коснулась его.
«Будь спокойней. Ты должна понимать, что все они натерпелись от орков. Ты должна быть снисходительной.» - так учила ее мать и, видят боги, она желала Мааре добра.
Они, и правда, выглядели усталыми – но не настолько, чтобы не суметь выкинуть Маару из трактира. Предводитель с двумя кинжалами в ножнах. Рыжий верзила с тяжелым цепом на плече – его мрачный взгляд точно весил несколько пудов. Тощий юнец в мантии, в которой для удобства ходьбы сделаны разрезы, весело улыбался, подбрасывая на ладони тускло блестящий кристалл. Остроухий полуэльф в плаще под цвет лесной листвы и луком за спиной не сводил взгляда с Лута. Мужчинам с редкими для этих краев черными волосами и в богатой, пусть и потрепанной одежде, держался чуть в стороне. За его спиной виднелась рукоять двуручного меча. Последний из них был ранен – его лицо было бледным, а руку охватывала тугая повязка. Но Маара признавала, что они легко отделались после встречи с орками. Должно быть, орки так и остались у реки – на корм птицам и диким зверям. Маара не собиралась их жалеть.
«Тебе не обязательно ввязывать в драку каждый раз, когда кто-то назовет тебя орком. Они только этого и ждут. Просто не реагируй.»
- Мы ее выкинем, да, Рэндал? – спросил парень, катая на ладони кристалл.
Названный Рэндалом хмыкнул, щуря бледно-голубые, почти прозрачные глаза. Маара не владела магией, но могла представить, что он думает сейчас: сегодня они убили несколько орков и что им помешает убить еще одного?

Но нужна ли ему стычка в трактире, где они собрались устроиться на ночлег?
- Хорошо, - Маара медленно поднялась, показывая пустые ладони, - Я ухожу.
«О боги, Мара! Когда уже матери соседских детей перестанут жаловаться мне на тебя?»
Маара подозвала Лута – он долго не хотел трогаться с места, но, наконец, подчинился. Похоже, дождь уже кончился и она может заночевать в лесу – сэкономит пару монет. Лето выдалось теплым, хотя и не слишком солнечным.
Она не хочет знать, каких орков встретили эти люди у реки. Но, наверное, уже знает это. Образ жизни орков – война. Большая часть их – как и ее отец с многочисленной родней, - проводит жизни в набегах на человеческие поселения и постоянных стычках с другими племенами. Но некоторым оркам не по душе такая жизнь…
Они становятся изгоями в своих племенах. И, как ни странно, - предпочитают переселяться в те места, где редко встретишь орка. Например, в Высокий Лес.
«К сожалению, некоторые люди ненавидят орков. Но ты должна быть мудрей. Не позволяй себе ненавидеть их в ответ.»
Маара забросила на плечо секиру и полегчавшую сумку с добычей и направилась к выходу. Все это ее не касается. Она знала, куда идет, когда отправилась в Высокий Лес.
Ей оставалось каких-то несколько футов до двери, когда юнец в мантии швырнул на пол кристалл.

Эвели искоса глянула на собеседницу, словно ища в ее вопросе какой-то подвох, но не заметив ничего похожего на издевку или иронию, неопределенно пожала плечами. Бард могла говорить с первым встречным на любые темы, которые не касались ее личных дел, во всяком случае, пока что она еще выпила недостаточно, чтобы ей захотелось поплакаться на плече незнакомки.
Пьяненький дворф, проходивший мимо с большим кувшином ежевичного вина, плеснул женщинам еще этого ароматного и не слишком крепкого напитка в кубки, и прошагал дальше, громко затянув похабную песню, расплескивая содержимое кувшина на всех, кто попадался ему на пути.
- Я немного скучаю по своим друзьям, - наконец ответила Эвели и вопросительно приподняла одну изящную темную бровь. - А как вас занесло в этот не слишком дружелюбный лес? Я слышала, здесь много таинственных и очень опасных мест, но есть и тайные пещеры, где могут храниться сокровища.
Говоря так, Эвели вспомнила о Логове Жидкого Серебра - легендарном тайнике Эревана Илесира. Впрочем, земные сокровища сейчас мало интересовали барда и она даже не стала молиться Пройдохе о том, чтобы указал ей путь к своему кладу.

По залу прокатилась волна звука. Несколько эльфов попадали на пол, оглушенные. Лут распластался на полу, прижав уши и отчаянно тряся головой. Маара сумела удержаться на ногах. Она отшвырнула сумку к двери и выхватила секиру. Оборачиваясь, она увидела, как блондин-Рэндал очень медленно вытаскивает кинжалы из ножен, а парень в мантии сплетает из воздуха замысловатый узор.
Девять проклятых адов! Они не собирались выгонять ее из трактира – они собирались убить ее. Послышался запоздалый звон – разлетелось на осколки единственное целое окно.
«Я не собираюсь быть мудрей, мама. Я же чертов полуорк!» - ответила она тогда, десять лет назад, - «Я собираюсь быть сильней.»
Воздух превратился в вязкое желе, в котором двигались люди. Для всех, кроме нее. Маара бросилась вперед, отшвырнув дубовый стол, оказавшийся на пути – легкий, будто из пробкового дерева. Она отбросила мага одним ударом, не дав ему завершить заклинание. Он ударился о стену и затих.
В тот же миг над ее головой просвистел тяжелый цеп – Маара успела уклониться за долю секунды до того, как мощный удар едва не размозжил ее череп. Долговязый воин теснил ее, оружие со свистом рассекало воздух над ее головой. Блондин с кинжалами и полуэльф, сменивший лук на длинный меч, атаковали слева и справа.
Маара ожидала, что они навалятся толпой, будут толкаться локтями и мешать друг другу, но они оказались умней – раненый отступил к барной стойке и развернул свиток. Черноволосый мужчина с двуручным мечом отошел, брезгливо наблюдая за схваткой.
Обернувшись вокруг себя, Маара размахнулась секирой по кругу, заставив троих мужчин отступить. Она поддала ногой по одному из столов и он проехал несколько футов по полу, отполированному сотнями ног. Это препятствие на миг отрезало ее от противников, позволив выгадать немного времени.
Она успела заметить, как оставшиеся эльфы торопятся убраться подальше от драки. Трактирщица скрылась за дверью, ведущей на кухню. Послышался лязг дверного засова. Очень разумное поведение. Но уйти через второй выход кухни теперь не получится.
Послышался предательский треск. Маара оглянулась и успела заметить, как маг ожил и приподнялся на локте. Его пальцы беззвучно шевелились. Боги наградили его крепким черепом. В тот же миг ее ослепила огненная вспышка. Маара упала на пол, уклоняясь от конуса огня. На деревянной стене за ней появилось огромное обугленное пятно.
Она не успела подняться, как остроухий полуэльф одним прыжком преодолел обломки стола и занес над ней меч. Лезвие опустилось на ее плечо и едва не разрубило пополам.

Лут, рыча, повис на его руке. Полуэльф распрямился и отшвырнул от себя собаку. Этого мгновения хватило Мааре, чтобы подняться. Перед ее глазами еще плясали разноцветные пятна, когда она парировала лезвием секиры меч полуэльфа. Лут встряхнулся и вскочил на ноги. Его шерсть встала дыбом, а верхняя губа приподнялась, обнажая клыки. Он прыгнул на полуэльфа и вцепился в его горло. Толстый плащ вяз на зубах, летели в разные стороны зеленые лоскуты. Полуэльф неловко отмахнулся, пытаясь сбросить собаку и одновременно отразить удар Маары.
Подоспел блондин с кинжалами и одновременно полоснул обоими лезвиями. Лут коротко заскулил. Его зубы разжались и он упал на пол. Серая шкура окрасилась бурым. Он дернул лапами, будто пытался подняться, и затих.
И тут пришла ярость. Горячей волной она затопила тело, наполняя силой. Маара зарычала и бросилась в бой. Ее тело стало легким, как разъяренный дух. Движения стали вдвое быстрей – и она неслась, рубя секирой направо и налево. Ей казалось, что она скользит мимо направленных на нее лезвий и рассекающего воздух цепа – целая и невредимая.
Ее ранили, конечно – на голых плечах пестрели алые полосы и она не могла сказать, куда подевался ее плащ. На бедре появилась рубленая рана, и горячий ручеек крови тек по ноге. Везде, где перемещалась Маара – длинными прыжками и короткими перебежками, атакуя и защищаясь, оставались кровавые следы. Они усеяли пол трактира, поверхности столов и стойку.
Верзилу с цепом она загнала в угол и выбила у него оружие – обрубив кисть руки. Приложила мага лбом о стойку, на этот раз основательно – он закатил глаза, по виску потекла тонкая струйка.
Маара заметила, что раненый пытается читать заклинание со свитка. Безуспешно – заклинание срывалось. Удивительно, что он еще пытается, когда на нем стальной панцирь! Маара оборвала его бесплодные попытки, оглушив его ударом в висок.
Блондин и полуэльф атаковали слаженно, нападая сразу с двух сторон. Вдвоем они были смертельно опасны. Конечно, для тех, кто еще надеется сохранить свою шкуру. Маара бросилась к полуэльфу, не обращая внимания на то, что его меч пропорол бок. Он не ожидал этой самоубийственной атаки. Он не успел вытащить меч, и Маара ударила первой. Лезвие секиры разрубило мифриловую кольчугу, как тонкую рыбью чешую.
Блондин побледнел, глядя, как его компаньон оседает на пол. Под ним медленно расползалась густо-алая лужа. Но Маара не видела этого – она повернулась к своему последнему противнику.
- Я не орчиха! – выплюнула она, - Я полуорк, гребаный ты ублюдок!
Секира замелькала в ее руках. Со скрежетом она встретила скрещенные лезвия кинжалов, воздух, табурет, который белобрысый использовал в качестве щита – он разлетелся в щепки от удара. Брызги ее крови летели в стороны, но Маара не чувствовала боли. Снова свист воздуха, треск дерева, скрежет металла о металл и, наконец – влажный хруст разрубленной плоти.
Маара отступила и едва не выронила вдруг ставшую тяжелой секиру. Перед глазами плыла темнота. Она стояла среди слабо шевелящихся тел и едва не падала сама.
- Так-так, ярость прошла. Ты истечешь кровью.
Маара подняла тяжелую голову. У дверей стоял черноволосый воин. Он медленно вытащил меч из-за спины, и этот скрежет стали о ножны прозвучал погребальной мелодией.
- Слышал, орки умеют считать только до пяти.

Кали растерялась и не успела убрать кубок, как туда плеснуло что-то едко пахнущее ягодами. Поднеся его к носу, она без удовольствия втянула ноздрями аромат пойла и скривилась, отставляя кубок в сторону.
- Фу, кислятина, - пожаловалась она, обращаясь скорее к себе, чем к собеседнице. Выражение брезгливости на лице замерло на долю секунды и исчезло, снова сменившись на светскую заинтересованность. Кали не стремилась демонстрировать все свои чувства, тем более что и не совсем понимала, что происходит, и что конкретно ей следует со всем этим делать. Пространный ответ эльфийки не удовлетворил её, но ведь и Латандер не обещал, что дело будет от и до слишком лёгким.
- Мне встречалась парочка пещер по пути, - усмехнулась Кали, - только никаких сокровищ, кроме вонючих огров я там почему-то не нашла! - она рассмеялась, обнимая себя руками, - хотя меня и предупреждали, что путешествие выйдет нелёгким, Высокий Лес местами более дружелюбен, чем Лес Невервинтера, - Кали понемногу сбавила веселье и зябко потёрла ладонями свои плечи, вспоминая как холодно и жутко прошли последние ночи, от одиночества которых хотелось выть вместе с волками на луну. И в походах по Лесу Невервинтера её отряду выпадали нелёгкие перепалки то с нечистью, то с сумасшедшими беглыми преступниками, но вечерами они собирались все вместе, и капитан так уютно обнимал её за плечи..
- Я немножко путешествую, можно так сказать, - хмыкнула Кали, возвращаясь к беседе, чтобы не тонуть в воспоминаниях, - ищу кое-кого, но не очень-то знаю, куда нужно идти.
Она расплылась в виноватой улыбке, заливаясь краской может от вина, а может и от тоски.

Он не торопился подходить – стоял у выхода, перегораживая путь к оступлению. Маара упрямо двинулась вперед, волоча за собой секиру. Она не собиралась умирать, не попытавшись.
Он с улыбкой ждал ее. Как друга после долгой разлуки. Впечатление портило только лезвие двуручного меча, направленное на Маару. Он был рад – не было никаких сомнений. Собрав все силы, она подняла секиру. В мышцах распускались стальные шипы.
  - Ты не поверишь, сколько мне дадут за голову бешеного орка, убившего пятерых человек.
Маара сжала зубы и сделала еще один шаг. За его спиной зазвенел засов и приоткрылась дверь кухни. Эльфийка-трактирщица рискнула выглянуть. Она цепким взглядом окинула зал, оценивая урон.
- Не волнуйтесь, я прикончу орка, - сказал мужчина, по-удобней перехватывая меч.
- Знаешь, мне не нужны здесь трупы. – эльфийка угрюмо оглядела пять не шевелившихся тел.
- Все трупы уйдут отсюда своими ногами. – улыбаясь, он шагнул к Мааре, эффектно занеся меч. Радовало одно – отошел от двери. Пусть даже у Маары нет сил, чтобы преодолеть последние несколько футов. - Даже орк без головы.
Эльфийка хмыкнула и скрылась за дверью. Маара почувствовала, что злит судьбу своим упрямством. Ей давно полагалось умереть – это понимала даже она.
- Мама, что там? – послышалось из кухни.
Трактирщица проговорила что-то неразборчивое. Послышался скрежет, будто кто-то поднялся на цыпочки и воевал с засовом.
- Возвращайся наверх, я сказала! – раздался окрик эльфийки.
Но в тот же миг засов поддался и в зал выглянул остроухий ребенок.
- Шана, уйди отсюда! – трактирщица выскочила за ней и обняла за плечи, увлекая за собой.
Это оказалась девочка. Огромные изумрудные глаза озирали зал. В них было удивление, но еще не было страха. Зато трактирщица была напугана.
- Не смотри на это! – она прижала к себе ребенка.
Маара не была провидицей, но видела, что эльфийка оцепенела от ужаса. Не за себя – за ребенка, вдруг увидевшего, что разумные расы могут сотворить друг с другом. Маара не знала заклинаний, но почти угадала, что именно сплетает эльфийка, одной рукой обнимая ребенка, сбиваясь и запинаясь – сейчас единственным ее желанием было, чтобы ее дочь ничего не видела.
Темнота опустилась, как плотное черное одеяло. В ней исчезли пять тел на полу, некромант с мечом, эльфийка-трактирщица и ее ребенок. Маара опустилась на пол.
- Что сейчас сделала, эльфийская шлюха? – прорычал мужчина, тут же растеряв все свое добродушие.
- Ну извини, я думала, что гребаные некроманты видят в темноте! – эльфийка потеряла терпение.
- Но не в полной же! И где я сейчас найду так ее орчиху?
- Наверное, там, где она упала, - равнодушно бросила эльфийка, хлопнув дверью.
Некромант рубанул мечом, но Маара оказалась быстрей на сотую долю секунды. Она увернулась и, извиваясь, поползла под столами. Непроглядная темнота все еще скрывала от нее очертания предметов, но она ориентировалась на дверь, из которой тянуло холодом.
И на знакомый запах, который она различит даже не смотря на вязкий тяжелый запах, пропитавший здесь все. Пальцы наткнулись на жесткую шерсть, скользкую от крови. Лут лежал там же, где упал, проткнутый двумя кинжалами. Его лапы были холодными, но бок еще слабо вздымался.
Взвалив на себя собаку, Маара поползла дальше. Она слышала шаги за спиной. Неуверенные, запинающиеся – некромант шел за ней, выставив перед собой меч. Маара была быстрей. Она нашарила сумку и запустила туда руку. Ей попадались бесполезные теперь драгоценные камни, огниво, гребаные книги, зачем только тащила, но, наконец, она нащупала пузырек с зельем. Сорвала пробку и влила все, до капли, в пасть Лута. Он проглотил, отфыркиваясь, и поднял голову – будет жить.

- Ты здесь, да? – промурлыкал довольный некромант. Расстояние он преодолел в два прыжка – ориентировался на звук.
Пора выбираться отсюда. Маара нашарила в сумке один из камней и отшвырнула его подальше от себя. Маловероятно, что некромант купится на такую примитивную уловку. Зато рядом кто-то зашевелился, оживая. Маара почувствовала, как некромант озирается, ища на слух источник звука. Этого мгновения ей хватило, чтобы преодолеть последние несколько футов до двери и выйти-выползти из трактира с собакой на плече. Лунный свет ослепил ее.

Она должна выбраться отсюда. Маара шла по лесу, прижимая к себе Лута. Шаг, и еще шаг. Она должна быть быстрей. Успеть раньше, чем тьма, заволакивающая сознание. Она знала, что выберется. Ее не первый раз убивали.
Те, другие, были орками. Тогда ее ярости не хватило, чтобы отбиться. Они думали, что убили ее. Она очнулась в канаве – где обычно оказываются трупы. Только она была жива. Чей-то шершавый язык вылизывал ее лицо. Даже тогда Лут не умел лаять. Но он тихонько поскуливал и кусал ее руки, пока она не передумала умирать и не заставила себя выползти из канавы. И он не задумывался над цветом ее кожи, когда вытаскивал ее из настоящего ада.
У нее не было сил, но она шла, полагаясь на волю. Стволы деревьев колебались в ее туманном сознании, будто расступались перед полуорком с собакой на руках. Маара понятия не имела, куда идет, но она видела впереди огни. Они слабо светили сквозь туман. Что это – очередная эльфийская деревушка или это начинается бред?
Натыкаясь на деревья, она вышла к краю поляны. Размытые силуэты не то танцевали, не то боролись, а их огромные тени плясали вместе с пламенем костров. И был слышен мелодичный эльфийский смех.
«А вот это по-настоящему плохо» - успела подумать Маара. Это настоящее эльфийское сборище, о котором ей рассказывал отец – содрогаясь и ежась под двухслойной накидкой из шкур. Она обвела поляну затухающим взглядом и упала на траву, все еще прижимая к себе Лута.

Музыка, пение и разговоры смолкли как по команде. По освещенной фонариками и полной луной поляне пронесся шепот - похожий на гул прибоя. Постепенно он нарастал, приобретая объемные формы голосов разных существ.
- А-а-а-а! Орки-и-и-и-и! - раздался визг маленькой рыжеволосой эльфийки. Началась кутерьма и столпотворение. Нетрезвые существа метались по поляне, кто-то падал на землю и тогда о него спотыкались другие, кто-то ловко перепрыгивая через костры и вещи уже несся прочь, подальше от тайного ритуального сборища. Трессим зашипел на волкодава, которого раненая сжимала в руках и бросился к своей хозяйке, лавируя между ногами мечущейся толпы, внося еще большую неразбериху.
Один из лунных эльфов, сбросив  с плеч светло-зеленую мантию, оказался одет в черную одежду - наряд жреца Илесира, и подошел к упавшему существу, оказавшемуся полуорком женского пола.
- Успокойтесь! Это не орк, а полуорк. Но за ней могут прийти те, кто это сделал, - произнес он громким и властным голосом. - Прыжок окончен, расходитесь! По-возможности спокойно!!
Он начал осматривать раны женщины, раздумывая, стоит ли ее исцелять. Один из друидов, что еще остались на поляне, занялся волкодавом, в отличие от жреца, у него не было никаких сомнений, стоит ли лечить животное.
В суматохе, Эвели потеряла Кали из виду, и постаралась схватить все свои вещи в охапку, медленно отступая к краю поляны, поближе к кустам, чтобы исчезнуть в случае опасности. Через пару минут о празднике напоминали лишь фонарики-светлячки, кое-какая оброненная посуда и не догоревшие еще костры.
Бард поспешно убрала мандолину в сумку и закрепила оружие, осматриваясь. Поблизости толпилась компания пьяных дворфов, они пыталась поднять одного из своих, напившегося до бессознательного состояния.
- Эй, - Эвели обратилась к одному из них - коренастому и лысому мужчине с темно-карими глазами и бурой густой бородищей. - Тут есть где-нибудь поблизости таверна или трактир? В какой стороне?
Дворф посмотрел на лунную эльфийку, пытаясь сфокусировать взгляд, собрался с мыслями и махнул рукой, указывая направление. С той стороны как раз появилась раненая женщина-полуорк.
- Туда, не очень далеко. Увидишь тропу, она приведет прямо к "Прибежищу Путника". Мы тоже там хотим остановиться, вот только решим, кто Кумгара тащит.
Поблагодарив дворфа, эльфийка прошла через поляну, бросив лишь взгляд в сторону суеты вокруг раненой и заметив, что ее знакомая блондинка еще здесь, махнула ей рукой.
- Я в трактир "Прибежище Путника". Может еще увидимся!
Не дожидаясь ответа, бард скрылась среди деревьев, и через несколько шагов уже шла по нужной тропе. Ей было немного досадно, что столь неожиданное появление полуорчихи испортило праздник, на котором она, возможно, больше никогда не окажется.
Эвели почувствовала усталость, она умела пить много и долго, это было как бы частью необходимых навков барда - пообщаться с собеседником или слушателями в трактире или на званном вечере, ведь многие оскорблялись, если ты не пил с ними за компанию. Однако она лишь недавно пришла в себя после серьезной магической битвы и теперь организм требовал небольшой медитации в спокойном месте. Ей необходимо было подумать в тишине, что делать дальше, где и как искать Фьерна, и какую помощь она способна найти.
У барда, некогда носившего прозвище Русалочка, было множество знакомых, однако, совсем не было друзей. Эвели никому кроме Фьерна не доверяла целиком и полностью, и сейчас, когда его не было рядом, необходима была помощь воина. А значит, следовало поискать достаточно отчаянного наемника, что согласился бы отправиться с ней... куда? В Девять Проклятых Кругов? Если колдун и правда оказался у Тиамат... Если он еще был жив... Она отогнала эти черные мысли, дотронувшись до лунной капельки в серебре, покоящейся на ее белоснежной груди. Амулет вспыхнул, и кольнул ее пальцы холодом. Он точно был жив, она каким-то образом чувствовала это. Видимо, их амулеты настроились на магическую волну, на ту нить, что возникла между бардом и колдуном во время совместного путешествия и благодаря ее желанию у Эльфийского Источника. Эвели нетерпелось оказаться в трактире, запереться в комнате и начать медитацию, постаравшись проследить за этой невидимой, но прочной волшебной нитью.

В поднявшейся вдруг неразберихе Кали подскочила как ошпаренная и дёрнулась по направлению к опасности, готовая атаковать, но пьяные эльфы только лезли ей под ноги. Перемахнув через костры и наваленные сумки, она вместе с другими вооружёнными мужчинами приблизилась к орку. Поравнявшийся с ней эльф в одеждах жреца гаркнул во всё горло, чтобы все расходились, и только сейчас Кали растерянно оглянулась, поняв, что потеряла в толпе Эвели. Её противоречиво тянуло обратно - искать эльфийку среди похожих друг на друга силуэтов, либо броситься на помощь павшему воину. У неё вдруг зазвенело от напряжения в ушах, кровь забурлила и настойчивым стуком билась в голове, выгоняя весь алкоголь из проясняющегося сознания. Не желая терять драгоценное время, она оттолкнула плечом нависшего над полуорком эльфа и рывком перевернула бездыханное тело на спину, пока жрец завыл какие-то свои молитвы.
Кровь пропитала одежду местами насквозь, сочилась на траву, и земля под телом мерцала чёрными каплями. Расстёгивая верхний слой одежды на полуорке, чтобы добраться до сердца и прослушать дыхание, Кали вдруг с изумлением обнаружила у него мягкую грудь. Приглядевшись к лицу, она только тогда поняла то, о чём заговорили окружающие эльфы.
Вокруг начала сгущаться тьма - убегающие с поляны существа гасили один за другим костры, и вскоре Кали ощутила, как холодная предрассветная ночь окутывает их со всех сторон. Вдалеке догорали последние мерцающие огоньки, но и те уже почти не роняли света.
Кали вручили какую-то банку с зельем и приказали смочить тряпку для перевязки, и та неловко стояла на полусогнутых, ожидая новых поручений и оглядываясь по сторонам. Невдалеке знакомый голос окликнул её, и девушка обернулась на звук, заметив лишь исчезающую с поляны эльфийку. Рассеянно махнув ей рукой, она не сразу поняла, что та сказала, с трудом расслышав слова сквозь шум в голове. Кто-то из стоящих рядом толкнул её в плечо, забирая смоченные тряпки и проворчал, мол, толку ноль от паладина.
-Я не паладин, - бросила в ответ Кали, отступая назад и на долю секунды заколебавшись, а не нужно ли ей последовать за Эвели. Но в голове не укладывалось поручение Латандера с какой-то неясной помощью и целью, и раненный, хрипящий в агонии полуорк, которому требовалась помощь здесь и сейчас. Не так много времени прошло с того момента, как Кали сама лежала на земле со вспоротым животом и молила всех возможных богов о спасении, и те ведь не отвернулись от неё.
Жрец продолжал свои манипуляции, добившись какого-то тусклого свечения от покрытого ранами тела, а Кали растерянно наблюдала, не зная чем помочь. Понемногу грудь полуорка перестала хрипеть и начала вздыматься равномерно и плавно, как у спящего, а голова расслабленно откинулась на траву. Позади послышались постанывания собаки, очевидно, следопыты успешно залатали и её.
Вскоре тьма начала отступать. Над поляной понемногу светлело небо, словно там наверху разжигали новый костёр. Присев на землю рядом с полуорком, Кали осторожно вытирала с массивной головы, груди и шеи следы крови и пота смоченной в зелье тряпкой, чтобы не будить раненную и не мешать колдовству жреца. Положив ладони на её горячий лоб, Кали закрыла глаза и в мыслях перенеслась к солнечному храму Латандера. Наступал рассвет, и вместе с ним и время для утренней молитвы.

Маара открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Сквозь узорную крону над ее головой светило солнце. Она лежала на чьем-то чужом плаще, недалеко от слабо дымившегося кострища. Ее опутывали едко пахнущие повязки, которые Маара сорвала, едва вскочила на ноги.
Где она? Она помнила, что шла через лес полночи, пока не упала без сил. Маара оглядела поляну, ища взглядом брошенное оружие. Кто-то поднялся на ноги, хватаясь за меч. Остроухий. Их было немного – прошлой ночью ей показалось, что их толпа.
- Сядь! – услышала она властный окрик.
Бледный черноволосый эльф в черной, роскошной, пусть и слегка мятой одежде уже спешил к ней. Конечно же, Маара его не послушалась. Взгляд остановился на эльфийке в практичной зеленой одежде. Она сидела на коленях в траве. Рядом с ней Маара заметила знакомую серую шкуру. Лут!
Она подбежала и упала на колени рядом. Пес лежал на подстилке, безжизненно вытянув лапы. Его туловище целиком покрывала плотная повязка. Маара тронула его за шею, щупая пульс. Почувствовав прикосновение, Лут поднял голову и слабо вильнул хвостом.
Вся усталость прошлой ночи, боль от ран и страх в один миг обрушились на Маару. Она была быстрей, но ни разу не сумела убежать от них совсем. Ее бинты, казалось, весили больше, чем полный доспех, и она почувствовала, что едва не падает в еще сырую от росы траву. Сколько человек она убила этой ночью? Вернее, сколько она еще убила?
- Они заслужили, - жестко сказала девушка, сидящая возле Лута. – Не жалей.
В ее тихом голосе было больше силы, чем в крике или заклинании. Она невесомо коснулась головы Лута и он закрыл глаза. Его бок мерно вздымался.
Бледная и черноволосая, она походила на девушку, которой не было и двадцати лет. Если бы только не острые уши. И глаза цвета изумрудной зелени, в которых отражалось недоступное Мааре знание. Столетняя мудрость и мощь - но не та, которая в боевом угаре крошит черепа врагов. Та, что год за годом преодолевает гнет тяжелой влажной земли и камни, чтобы прорасти и раскинуть могучую крону под солнцем. Маара никогда прежде не видела друидов. Но она догадалась, кто перед ней.
- Смотри, - между тем объясняла ей эльфийка, - С завтрашнего дня будешь менять повязки сама. Вот этим будешь чистить раны. – она сунула резко пахнущий пузырек под нос Мааре, - Смотри, чтобы не попадала шерсть и грязь. И не позволяй, чтобы он стащил зубами повязку.
- Спасибо, - вымолвила Маара. Она все еще не могла поверить, что проснулась не в девяти адах – в чаще Высокого Леса. В окружении эльфов, которые не добили ее, едва увидев. – Я не знаю, как…
- Никак, - оборвала ее эльфийка. Ее острые уши слышали еще не сказанные слова. – Ты должна понять, что мы сделали это просто так.
- И, видит Дающий Жизнь, мы еще пожалеем, когда ты встанешь на ноги и продолжишь нас убивать. – эльф, одетый в черное, подошел к ней. Он улыбался, но скупо, одними губами. – И сделай одолжение, больше не срывай повязки. Не порти мой труд.
Прохладные пальцы коснулись кожи. Эльф осторожно тронул края раны на боку. Поверху она почти заросла, кожа тянула и чесалась.
- След от эльфийского клинка я ни с чем не спутаю.
Он смотрел серьезно, без улыбки. Кажется, его больше занимали раны, а не сама Маара. Ей пришло в голову, что за его длинную жизнь на Севере сменилось несколько поколений орков. Слишком много, чтобы успевать ненавидеть их.
Светловолосая женщина вышла из-за деревьев и бесшумно подошла к костру:
- Тебе надо уходить отсюда, - она вылила в дымящийся костер полный котелок воды. Зашипели угли. – Кто бы они ни были, они придут за тобой.
Единственный человек здесь, она была почти такой же высокой, как Маара, и казалась слишком грубой на фоне эльфов. Ее руки, покрытые шрамами, со сбитыми костяшками, выдавали в ней воина.
- Почему ты так уверена? – спросила ее Маара.
- Хотя бы потому, что ты никого не убивала. – она опустилась на одно колено рядом. Светловолосая и голубоглазая, как и все северянки, она казалась слишком яркой для небогатой красками природы Севера. Дело ли в ее одежде, к которой преобладали пламенные желтые и красные оттенки, или в цвете волос – ярко-пшеничных, будто впитавших скупые солнечные лучи и в светлых глазах, голубых, как край рассветного неба.
- С чего ты взяла? – Маара улыбнулась, показывая клыки. Ей надоело чувствовать себя глупей других. – Кто ты вообще такая?
- Меня зовут Кали. Я служу Утреннему Лорду.
Объяснила, так объяснила.

За это утро появилось достаточно дел. Эльфы надавали Кали кучу заданий, так что она впервые варила на огне какое-то слабое лечебное зелье, вонючее, тем не менее, как будто в нём была вся сила природы. Готовый отвар сперва охладили, а после разлили по двум кожаным сосудам. Из одного жрец выцеживал по капле и смачивал тряпки для перевязки, а второй Кали повесила на пояс, чтобы использовать позднее.
Ковыряться с лекарями отчасти было даже интересно, они поболтали немного, поделились какими-то байками из путешествий и сварили в котелке овощную похлёбку, благо разбежавшиеся при виде орка эльфы оставили несколько мешков с провизией на поляне. Кали всё утро мутило от дурно пахнущих зелий, и даже запихнуть в себя лёгкий завтрак оказалось почти невыполнимой задачей. Слив недоеденную порцию в ещё один кожаный курдюк, девушка закинула его в заплечный мешок, заодно наполнив тот припасами из остатков еды эльфов.
Наконец Кали отправили к ручью за водой, и та неспешно покинула поляну, размахивая котелком с прилипшими ко дну остатками похлёбки. Где-то близко журчала речушка, и девушка шла на этот звук, перепрыгивая через выступающие корни древних деревьев. Таинственный лес окружал своим безмолвием, словно разглядывая Кали со всех сторон, прислушиваясь к её шагам. Добравшись до ручья, девушка поняла, что у неё уже мурашки по спине побежали от этого гнетущего чувства собирающейся вокруг неё угрозы. Предыдущие дни она совсем не ощущала себя сколько-нибудь интересной Высокой Лесу, а теперь что-то сильно в нём переменилось.
Зачерпнув в котелок воды, Кали двинулась обратно к поляне, старательно отгоняя от себя жуткие мысли, что настырно лезли в голову. Подходя всё ближе, она уже могла видеть, чем занимаются в её отсутствие эльфы. Вдруг тело полуорка, мирно сопевшее уже часа три как, вдруг дёрнулось и вскочило на ноги. Вид у полуорчихи был явно похуже, чем у похмельных эльфов, но она держалась молодцом, устроив эльфам новый переполох. Наблюдая за картиной поодаль, Кали в очередной раз задумалась, а не выдастся ли лучший шанс для того, чтобы свалить, и, возможно, ещё догнать Эвели. Но что-то в этом действе привлекало больше, чем игра в салочки.
Кали вышла на поляну, залила водой тлеющий костер и неспеша приблизилась к полуорку и постаралась успокоить её, насколько той хватало навыков общения с существами в горячем бреду. На первый взгляд даже сработало, хотя девушке и трудно было держать себя в руках и не вырубить разбушевавшегося полуорка ударом в челюсть. Она вопросительно взглянула на своих помощников - жреца и эльфийку в зелёном платье.
- Кажется, дело сделано, пациент скорее жив, чем мёртв, - Кали растянула заискивающую улыбочку, не зная, чего ожидать от эльфов.
- Действительно, и ты сильно помогла нам, паладин,- усмехнулся жрец, поймав в ответ её раздражённый взгляд, - но теперь дело сделано, и мне... - он оглянулся на девушку-следопыта и поправил себя, - и нам пора в путь.
- А ты поработай над своей магией лечения, - поддерживая юмор жреца, добавила эльфийка, похлопывая монаха по плечу, - а то стыдно! - на прощанье она ещё ласково потрепала собаку по холке и проверила, достаточно ли туго держатся перевязки.
- Постойте! - растерянно окликнула их Кали, когда они закинули свои походные мешки и зашагали по поляне в другую сторону леса, откуда ночью она сама и вышла. Эльфы не сговариваясь помахали им рукой и преисполненные удовлетворения растворились в тени Высокого Леса.
Оставшись наедине с полуорчихой и её собакой, Кали в очередной раз засомневалась, было ли это всё действительно хорошей идеей. Обернувшись к ним, девушка с деланным энтузиазмом сжала кулаки и выдохнула:
- А нам тоже пора в путь! Наверное...

Отредактировано Маара (2015-09-22 00:35:42)